Судный век. Информатизация, глобализация, терроризм и ближайшее будущее человечества

• Глава 2. Противостояние: Первая и Вторая волна против Третьей

К новым социальным реалиям мир будет пробиваться сквозь череду препятствий, иногда кажущуюся нескончаемой. Да, пенный гребень Третьей волны – информационные, телекоммуникационные технологии, глобализация торговых потоков и глобализация систем безопасности – с лёгкостью захлёстывает всю планету: от африканских деревень до последних оплотов коммунизма в Азии. И у кого-то создаётся впечатление, что с такой же лёгкостью страны, вероятно, примут и глубинные слои Третьей волны – новые, всепланетные ценностные ориентации, новую мотивацию политической деятельности, новые стандарты повседневной жизни, работы, учёбы, новую экономику с новыми ресурсами, новым капиталом и новыми взаимоотношениями между клиентом и компанией, работником и работодателем, новыми средствами производства и новым смыслом прибавочной стоимости.

Но эта предполагающаяся лёгкость, выливающаяся иногда в эйфорию государственных и международных деятелей, ИТ-специалистов и футурологов, – не более чем иллюзия. Большинство этносов воспринимает принятие новых ценностей и создание новых традиций как необходимость отказаться от старого, перечеркнуть всё, чем жили предыдущие поколения.

Но в том-то и дело, что апологеты информационного общества и глобализации действительно пока так и не дали себе труд продумать этот – ценностный, культурный – аспект реализации инновационных идей. Поэтому сегодня глобализация и информатизация на практике действительно означают американизацию. Да, так проще – вчера, сегодня. Но завтра именно такой индифферентный подход сотрёт в порошок большую часть благих начинаний как минимум на трёх континентах, и первые отголоски завтрашних конфликтов слышны уже сегодня.

Хотя – кто знает, возможно, именно стирание в порошок и является реальной целью реформаторов? Причём стирание не просто каких-то там начинаний, а самого объекта реформирования. Создание tabula rasa – «идеальной поверхности для изменения лица земли, превращения её в цветущий, просвещённый рай». Однако иронизируй не иронизируй, а возможности для этого уже продуманы и созданы. Кстати, теми же, кто срежиссировал сегодняшние шаги внешней политики США – от вторжения в Ирак до окончательной дискредитации ООН с её Совбезом и правом вето, России с её вечными претензиями на мировое господство, ЕС с его показушным единством... Более подробно проблема рассмотрена в материале News.Battery.Ru – Аккумулятор Новостей от 29 сентября 2003 г. (источник: Membrana) «США: Америка готовит миру генетическую бомбу»:

«Вообразите бомбу, которая убивает только белых с рыжими волосами. Или людей небольшого роста. Или арабов. Или китайцев. Теперь представьте, что эта новая бомба может быть где-нибудь сброшена, и в пределах дней, недель или месяцев она убьёт на планете каждого человека, соответствующего профилю бомбы, хотя остальные останутся в живых».

Вы прочли первый абзац статьи Тома Хартманна под названием «Генетически модифицированная бомба». Мы решили вас познакомить с содержанием этой статьи, поскольку тема довольно интересна для нашей дискуссии.

Последняя книга Хартманна, увидевшая свет в сентябре 2003 года, называется «Ген Эдисона». Речь идёт о нарушении на генетическом уровне, следствием которого является недостаток внимания. Хартманн в своей книге утверждает, что в последние 40 тысяч лет именно этот ген – двигатель прогресса человечества. А также – идеальная цель для генетической бомбы, лишающая неугодные нации лидеров и научного превосходства на ближайшие пару десятков (или сотен?) лет.

«Эта бомба могла бы сработать тихо – никто бы не понял, кто и где её сбросил. Никто бы не заметил, что её вообще задействовали, пока жертвы не начали бы умирать в массовом порядке. Кто же мог додуматься до такого? Пол Вулфовиц – первый заместитель министра обороны США, один из лидеров так называемых «ястребов», и Вильям Кристол – один из ведущих политических аналитиков в США, редактор и издатель политического журнала The Weekly Standard, руководитель проекта «Новый американский век» (PNAC), некоммерческой образовательной организации, пропагандирующей, что глобальное американское лидерство – это очень хорошо и для США, и для всего мира…».

При создании генетической бомбы для определённых целевых групп используются более точные ориентиры, чем грубая псевдокатегория, которую мы называем расой. Например, у людей по фамилии Коэн, живущих по всему миру, исследователи могут найти генетический профиль, связывающий их с общими предками. Таким образом, любой человек, являющийся частью группы с общим генетическим профилем, может подвергнуться опасности в будущем.

Именно об этом говорят создатели проекта «Новый американский век» в своём докладе «Перестройка обороны Америки: стратегия, силы и ресурсы нового столетия».

В нём, в частности, написано: «В последнее время много говорится о необходимости преобразований в вооруженных силах Соединенных Штатов, чтобы воспользоваться преимуществом «революции в военных вопросах» и побеждать в будущих нетрадиционных войнах. С одними врагами можно бороться в киберпространстве, с другими под водой или в космосе. А с некоторыми даже в пределах наших собственных тел».

Задумайтесь, что случится, если вирусы или бактерии, которые инфицируют только специфический тип человека, начнут убивать или выводить людей из строя. Какими политическими рычагами обладала бы нация, угрожающая исчезновением с лица Земли всех людей с миндалевидными глазами или стерилизацией каждого с геном, который указывает на их общих предков или географическую принадлежность.

Уже три года назад Вулфовиц и Кристол со своими коллегами предложили Пентагону подумать как раз об этом. Не просто о войне с применением бактериологического оружия, а о войне генов.

Причём, собственно, войнами дело не ограничивается. Передел Земли по генетическому признаку сделал бы ненужной дипломатию вместе с Организацией Объединённых Наций, поскольку станет возможным истребление целых этнических групп или же предъявление угрозы их исчезновения. Изменится и политика вообще, ведь можно будет уничтожить всех людей, голосующих за какую-нибудь политическую партию.

Учитывая, что Кристол, Вулфовиц и их партнёры по PNAC (Дик Чейни, Дональд Рамсфельд, Ричард Пёрл, Элиот Абрамс, Джеб Буш, Джон Болтон и другие, не менее принципиальные деятели) в начале 1998 года уже наделили нас двумя рекомендациями – захват Ирака и сумасшедшее увеличение расходов на оборону, – невозможно не задаться вопросом: не является ли генетическая война одной из их «политически полезных» идей, уже прорабатываемых Пентагоном? Или же мы можем не думать об этом. По крайней мере, те из нас, у кого нет политически неблагонадёжных родственников.

Однако кто-то ещё привержен идеям мира как творческого союза национальных государств, политических, экономических взглядов, культурных особенностей, мировоззрений во всём их разнообразии. Да, жалкими и смешными, совершенно неуместными выглядят попытки той же Франции придать национальный облик и национальное звучание информатизации. Какие, к чёрту, арробазы (теперешнее официальное название «@» во Франции) навыдумывали эти лягушатники?! А ведь получается, что они – да уж уточним, французское государство, политические лидеры и общественные деятели этого государства – первыми поняли настоящее (не военное и не унифицирующее) значение глобализации, первыми отыскали и приняли философию жизни информационного общества Третьей волны. Да и Четвёртой – если, как и украинский учёный В.Хмелько, разделять грядущие социальные изменения на два этапа: собственно информационного общества, где основным ресурсом выступает информация, и «Постинформационного», опирающегося на знания и способность отдельного индивида к творчеству.

Возможно, Франция и вправду действует слишком «в лоб». Но движется она, в отличие от большинства (если не всех) остальных, в правильном направлении.

Вернёмся к проблемному аспекту, обсуждавшемуся в первой главе. На каком основании этносы с устоявшимися религиозными, культурными, мировоззренческими традициями должны жертвовать чем бы то ни было ради того, чтобы уложиться в схему стратегического развития, разработанную аналитиками ИТ-корпораций и утверждённую властями чужих государств?

Почему попытки противостоять культурному давлению извне, поставляющемуся «в одном пакете» с финансовыми вливаниями и модернизацией политической системы («спасением» – иногда в кавычках, иногда нет, иногда и понять нельзя – от диктаторов, античеловечных режимов и проч.), воспринимаются как личное оскорбление, плевок в лицо политическими деятелями, журналистами, общественностью стран-доноров. Не говоря уже о представителях транснациональных корпораций, которые, собственно и занимаются непосредственным технологическим облагодетельствованием местного населения?

Кто и когда решил, что культурное наследие прошлого не подходит новой цивилизации? Почему традиции обязательно осложняют процесс глобализации или вхождения в информационное общество? Может быть, не всё гладко именно с этим процессом – равно как и с укрепившимся на данный момент образом планетарного общества будущего, – а не с традициями, верованиями, образом жизни и мировоззрением трансформируемых социумов?

Кстати, весьма знаковым является страдательный залог, употребляемый в отношении социальной трансформации. Ведь действительно же действуют не спросясь, под копирку штампуя тактические решения и навязываемые стратегические цели.

Возможно, стратеги и теоретики глобализации и информатизации пали жертвой некоторого смещения временных ориентиров? То, что в конечном результате замены социальных формаций индустриального общества формациями, характерными для общества информационного, сформируется некий единый всепланетный социум, объединённый культурой, ценностными ориентациями, качеством и направленностью социальных процессов, – да и просто физическим включением в общечеловеческую сеть личностей, информации, знаний и творчества, – отнюдь не означает само собой разумеющейся унификации на первом этапе формирования информационного общества. И даже не на первом этапе, а на предварительной, переходной стадии.

Давайте уж тогда прямо сегодня объявим вне закона ручки и бумагу (да и всё, чем и на чём пишут, рисуют, чертят) – ведь всё равно в конце концов их функции будут качественней, быстрее и удобнее выполняться компьютерами. А так на производство и утилизацию всего этого расходуется куча невозобновляемых ресурсов (да и возобновляемых нам тоже жалко) – озон, нефть, уголь, древесина, металл и т.д. И заодно уж запретим книги – да и всю печатную продукцию (пора гражданам привыкать, что совсем скоро – по историческим меркам – нормой станет электронный текст, виртуальные трёхмерные страницы, газеты-экраны многоразового использования и проч.). Ведь для производства книг уничтожаются леса, а на их хранение тратится место, которое можно использовать с большей пользой для планеты и человечества. Снесём библиотеки и разобьём на их месте сады!

Согласитесь, лозунг вроде бы ничего звучит – защита экологии, да и только. Но! Ведь на самом деле это полнейший бред. И мы все это понимаем. (Не идея сама по себе, а желание получить результат здесь и немедленно, наплевав на элементарную последовательность событий, на строгий детерминизм истории. Точно так же, как и всепланетная человеческая культура и общеземное братство народов – ничего плохого в идее, и все надеются, что когда-нибудь так и будет. И «землянин» как этническая принадлежность, и сады вместо библиотек, заводов, магазинов. Лет этак через триста-пятьсот). Так почему же никто до сих пор не заметил, что бред – записывать в атавизмы местные культуры, религии, языки, традиции, привычки, мировоззрения, поведенческие нормы – в пользу единой (правда, американской) всепланетной культуры... Точно так же, как явно противоречат логике попытки применять на всех континентах одинаковую стратегию, тактику, приёмы внедрения новых технологий и новых экономических, политических, образовательных схем – до того, как эти континенты стали частью единой земной социальной, культурной и политической общности.

Но при этом у тех же «стратегов» вызывает совершенно искреннее недоумение каждый провал и неудача. Они в самом деле серьёзно формируют целевые исследовательские группы, задействуют целые институты think tanks, вбухивают огромные деньги в выяснение того, а почему же всё-таки не сработало в данном случае? Наверно, нужны новые ИТ-стандарты. И ещё парочка новых версий программного обеспечения. И откроем, пожалуй, на месте какой-нибудь центр для обучения и тренингов. Да и вообще это всё из-за неэффективности местной власти и коррупции – надо просто взять это дело под свой контроль, тогда всё пойдёт согласно расчётам.

Та же Япония, которую тщательно упихивали в стандартную модель развития и максимально приближали к американским образцам поведения, пришла в результате к тому, что вся структура общества (и структура личности заодно) буквально крошится под пальцами реформаторов как дерево, гниющее на корню. И ведь, что характерно, Япония и не думала сопротивляться. Наоборот, старательно упаковывалась в непривычные и чужие формы сама: старательность же – чуть ли не самая известная черта национального характера.

Но, кажется, Япония потихоньку всё-таки разбирается, что к чему. И начинает менять общую направленность стратегии социального развития. Ещё не поздно, у них ещё может всё выйти.

Однако и Франция, и Япония – развитые индустриальные страны, которые из Второй волны органично погружаются в Третью, что ничуть не противоречит общим социальным, экономическим, политическим, культурным тенденциям. Здесь можно ожидать неудачи (при применении всё тех же стандартных схем), но не конфликта.

То же касается стран Восточной Европы: на какой бы стадии нарастания или спада (вследствие общих деструктивных процессов в обществе после распада Советского Союза и социалистического лагеря) Второй волны они не находились, это просто осложнит или замедлит погружение в Третью. Но общественного и культурного неприятия не вызовет.

Тот же принцип, но с некоторыми оговорками, верен для Индии и Китая, поскольку обе эти страны, во-первых, несмотря на обширность территории и «низкий старт», довольно далеко успели продвинуться по пути индустриализации (пусть и не во всех регионах), а во-вторых, получают слишком серьёзные экономические и политические выгоды от включения в мировые процессы глобализации и информатизации. Кроме того, и местные религии (или их тщательно культивируемое отсутствие) достаточно толерантны к изменению образа жизни, пусть даже значительному (о мусульманстве в Индии речь пойдёт отдельно).

При этом дополнительным фактором, предохраняющим от возникновения серьёзных конфликтов вследствие неприятия идей информационного общества, является то, что цивилизация Второй волны – это цивилизация городов. Город является чрезвычайно специфичной социальной структурой, даже не будучи мегаполисом. Здесь ослаблены межличностные связи, практически исчезают уже во втором поколении горожан связи семейные, родовые, племенные. Нивелируется духовная ценность обычаев, традиций, религии – остаётся преимущественно их внешняя атрибутика, красочная и своеобразная, но пустая оболочка ритуала и привычки. Становятся призрачными или вовсе рвутся связи между поколениями. Уменьшается роль семьи в воспитании нового поколения – эту функцию всё в большей степени берут на себя иные социальные институты: школа и образовательная система в целом, медиа, массовая культура, сегодня прибавился ещё и интернет как сетевое сообщество.

Таким образом, цивилизация городов легко принимает трансформации, ведущие к образованию как бы единого виртуального всепланетного города – где все и всё доступны, но, тем не менее, разделены и обособлены: географически ли, психологически или как-либо иначе. Такая трансформация естественна, и не создаёт дополнительных очагов социального напряжения.

Однако там, где Третья волна сталкивается с цивилизацией зачаточной Второй, а также Первой волны, развитие ситуации идёт совсем по другому сценарию, и у инициаторов социальных трансформаций начинаются серьёзные осложнения. С этим согласны многие эксперты. Так, американский философ Бенджамин Барбер, автор книги «Джихад против Мак-Мира», также считает, что ныне мир стал свидетелем борьбы двух культурных, политических и экономических систем – единого мирового потребительского капитализма (Барбер назвал его Мак-Миром), который влияет на общество с помощью глобальной информации, коммуникаций и индустрии развлечений, и «племенными» (они могут быть объединены на основе самых разных принципов) группами, старающимися отстоять свою культурную, политическую и экономическую целостность и самобытность.

Аграрные культуры Первой цивилизационной волны формируют общества, где не существует отдельного, самостоятельного индивида – и далеко не поощряется его появление. Каждый член общества связан с другими индивидами, с родом, с общиной в целом неразрывной связью, охватывающей все сферы жизни. Сильно духовное осмысление традиций, религии, обрядов, они составляют неотъемлемую часть повседневной жизни человека. Ценностные ориентиры, поведенческие стереотипы практически в неизменном виде наследуются новыми поколениями в течение сотен лет, то есть, идеально, практически без отклонений (причины изменений и прогресса) работает механизм самовоспроизводства структуры и функций общества.

Такая социальная структура не может не быть инертной. Ведь для того, чтобы инновации было позволено внедрять в свою жизнь одному человеку, их должен понять, одобрить и принять весь род – а желательно и всё племя или как минимум целое поселение. А поскольку все инициативы, исходящие от стратегов и тактиков формирования информационного общества, обращены к личности, к отдельному, самостоятельному индивиду – они не находят и не могут найти поддержку социумов Первой волны.

Для преодоления этой тупиковой ситуации можно сделать лишь одно – так или иначе дезинтегрировать сообщества Первой волны до уровня, приемлемого для Третьей волны, то есть, когда появляется отдельная, самостоятельная личность. Фактически, выбор механизмов дезинтеграции не так уж велик: косвенная пропаганда, культурная интервенция, погружение отдельных представителей среднего класса в культурную среду Третьей волны, реформирование системы образования и контроль над её качеством и общей идеологической направленностью, распространение масс-медиа, установление и удержание общего контроля над их содержанием, обеспечение максимально широкого доступа граждан к масс-медиа. Причём для достижения максимального эффекта следует задействовать все механизмы сразу силами государственных, в том числе военных и разведывательных, структур, негосударственных и благотворительных организаций, транснациональных корпораций и отдельных крупных компаний.

Облегчает задачу ускорения социальных изменений в странах с доминирующей культурой Первой волны демографический фактор – так же, как фактор религиозный, культурный, экономический и политический эту задачу осложняет. На Третью волну работает то, что в аграрных культурах очень высок уровень рождаемости – и так же высок уровень смертности населения. То есть, основная часть населения – молодые люди, с довольно высокими (для данной культуры) способностью к социальной и культурной адаптации, психологической гибкостью и способностью усваивать новые знания и образ жизни. ( Для примера, в Пакистане и Индии средний возраст населения составляет 20-24 года).

Но главным элементом трансформирования обществ Первой волны является выработка стратегии и чёткая проработка тактических решений для каждой конкретной страны, каждого отдельного сообщества. Воздействие должно быть комплексным, и не упускать из виду ни один аспект. Вплоть до того, что организовывать копеечные лотереи с призами в виде телевизоров и мощных радиоприёмников (поскольку, если просто раздавать технику – это, во-первых, вызовет подозрения и нездоровые слухи, а во-вторых, выигранное будут ценить больше, чем доставшееся просто так) в случаях, когда основная масса населения слишком бедна, чтобы позволить себе даже один телевизор на семью. И, конечно, обеспечить появление во всех регионах операторов кабельного и спутникового телевидения.

О компьютерах и интернете на первом этапе речь идти не может – эта техника требует наличия определённого набора знаний, навыков и умений, которыми не обладает средний житель страны аграрной культуры. Очередь этого инструмента наступит через 5-10 лет, когда повзрослеют те, кто получит определённую подготовку в реформированной школе.

То есть, обществам Третьей волны следует мягко, исподволь воспитать «пятую колонну» в каждом отдельно взятом обществе Первой волны. Никакого открытого навязывания нового, высмеивания традиций или принуждения отдельных групп населения (например, госслужащих) быть не должно. И уж тем более речь не должна идти об открытом насилии в качестве метода борьбы за «светлое будущее». Это уже пробовали, и не стоит наступать снова на эти грабли.

Эти проблемы мы уже поднимали в своих статьях. В частности, во время войны в Ираке (в марте 2003 г.) вышла статья «Кстати о разнице между быстрыми и эффективными методами». Вот она:

С большим или меньшим успехом, с большей или меньшей скоростью, но войска антииракской коалиции продвигаются к Багдаду, приближая развязку войны. Однако нам, с нашим многолетним чеченским опытом, ясно, что даже ковровые бомбардировки – далеко не идеальный метод «зачистки» территории. Воинов джихада ещё очень долго будет оставаться достаточно для того, чтобы держать и Америку, и весь мир в состоянии если не паники, то перманентного страха перед терактами.

Прямые военные действия, в принципе, последний из наименее действенных аргументов в глобальной геополитике. И вашингтонские ястребы в самом деле проявили непозволительное нетерпение, добиваясь прямого применения силы. Хотя было бы ошибкой списывать все недостатки нынешней внешней политики США на особенности республиканского мышления.

Рейган тоже был республиканцем. И он «додавил», что называется, линию, которой придерживались его предшественники-республиканцы. Ведь Империя зла ХХ века и в самом деле была развалена изнутри. Развалена руками самих граждан тоталитарного государства. Как бы ни было сильно недовольство властью и политическим строем, какой бы процент населения не составляли бывшие «политические» – желание свободы сформировалось, стало зримым как результат слушания «голосов», одевания у фарцовщиков, частных вечеринок под «Битлов»...

Создав альтернативную культурную, ценностную, мировоззренческую реальность, США добились своих целей медленнее, но куда вернее, чем действуя угрозами, и уж тем более развязывая открытый конфликт. И при этом – минимум затрат (по сравнению с бюджетом армии) и практически никаких потерь. Новое поколение не просто отвергает возможность возвращения к империи, принципиально протестуя против того образа жизни – сегодня ему наплевать на некое героическое вчера. Молодой человек ХХІ века не представляет себе жизни в той стране – его заботят совсем другие вопросы. И он не видит смысла в том, чтобы отвлекаться от своих проблем для какой-то абстракции.

И вот это работает, надёжно страхуя Америку от всяческих нежелательных проявлений и реваншизма.

Так почему бы США не применить испытанный инструмент и в сегодняшней борьбе с «осью зла», не «обесточить» исламистский терроризм изнутри? И тогда лет через 15-25 не только исламизм, но и мусульманство в арабском мире будет восприниматься как некое забавное философское течение, распространенное преимущественно среди творческой интеллигенции гуманитарных профессий (историки, артисты, писатели, философы, религиоведы и т.д.).

Болевых точек для идеологических манипуляций у ислама, тем более радикального, предостаточно (те же отжившие матримониальные традиции). На них и следует давить – используя книги, фильмы, музыку, радиопередачи, технику, интернет и прочие носители элементов глобальной евроатлантической культуры. Начало уже положено (например, бутики ведущих кутюрье мира или салоны красоты – всё это так же полулегально и желанно, как в Союзе джинса и жвачка).

Кроме того, атака должна вестись и на собственно религиозном фронте путём популяризации (возможно, культовой) буддизма, сайентологии, йоги, восточных единоборств с их философией.

Повторяем, во избежание в ближайшем будущем войны ислама за зелёную планету (так же, как коммунисты боролись за красную, а нацисты за коричневую) нам следует разлагать традиционный исламский мир изнутри, лишая его будущих поколений, породив мощную пятую колонну. Чтобы исламизм остался лишь музейным экспонатом в мире, как реликтовые леваки (потому что те же арабские гетто европейских городов ещё очень долго будут оставаться рассадником радикального пролетариата). Это не так быстро и наглядно, как война, зато не имеет побочных эффектов и действует максимально эффективно. Просто нужно запастись терпением.

И ждать, сидя на берегу реки, пока вниз по течению не поплывут трупы твоих врагов.

Однако при продвижении (подталкивании, направлении) обществ Первой волны на пути к нормам Третьей волны стратегическим аналитикам следует учитывать ещё один момент. А именно, государства, сформированные обществом или обществами Первой волны, практически никогда не функционируют как унитарные государственные образования. Они раздроблены на локальные социальные единицы по национальным, религиозным и клановым признакам. Регионы таких стран, в которых доминируют те или иные силы, де-факто управляются самостоятельно. Одним из примеров может служить после- (и до-) военный Афганистан: его правительство борется сегодня не столько против «Талибана», сколько с излишней самостоятельностью в определении курса, в том числе и внешнеполитического, полевых командиров и вождей племен.

Подобная структура организации государства и управления им ни в коей мере не предусматривает возможностей для внедрения и хотя бы более-менее нормального функционирования институтов информационного общества, в частности, институтов общества гражданского. Неотъемлемой частью информатизационных процессов в обществе является активизация через сетевые инструменты таких элементов гражданского общества, как демократические и открытые выборы (через систему электронного голосования), эффективный и прозрачный государственный менеджмент (через внедрение электронного государства), активное участие граждан в процессах управления и усовершенствования правовой базы (используя электронные форумы, чаты, наблюдение в режиме реального времени за работой законодательной власти всех уровней и иные способы реализации возможностей электронной демократии) и т.д.

Допустим, необходимым оборудованием и физической инфраструктурой сетевого общества государства Первой волны обеспечат международные структуры – или та же Америка. Более того, можно допустить, что под жёстким контролем тех же внешних реформирующих сил будут реализованы соответствующие схемы функционирования местной власти – всё как положено: институты демократии, антикоррупционные меры, прозрачность всей структуры, сбалансированность и независимость всех ветвей власти... Соответствующее количество представителей состоятельных семей, окончивших Гарвард, Принстон или другой престижный университет для заполнения всех вакансий во всех ветвях власти тоже найдётся (практически каждая страна Первой волны, так уж получилось, обладает хотя бы одним сырьевым ресурсом, обеспечивающим благосостояние её верхушки – либо это нефть, либо алмазы, либо бананы, опий, конопля, ценная древесина и т.д.).

Но! Чтобы граждане могли воспользоваться всеми благами открытого демократического государства, им также необходима подготовка – и достаточно серьёзная. В идеале каждый гражданин (или хотя бы один-два из десяти) должен достаточно разбираться в законодательстве, быть в состоянии понять действия правительства и предлагаемые законы, оценить их возможные последствия для себя и общества, сравнить с законодательством других стран, предложить если не собственную формулировку, то хотя бы дельное замечание по сути, понимать, о чём идёт речь на парламентских дебатах... Вряд ли для этого будет достаточно объёма знаний средней школы – а сегодня не везде начались и процессы внедрения начального образования.

Суть в том, что социальная структура Третьей цивилизационной волны – информационное общество – приспособлена к системе практически обязательного высшего образования для граждан (к чему сегодня и идут общества развитых стран информатизационного и глобализационного авангарда). Именно об этой «мелочи» забыли архитекторы «новых демократий» стран Азии и Африки.

Но при таких условиях США, странам Евросоюза и структурам ООН не остаётся ничего другого, как брать на себя организацию и содержание всей системы образования – от детских садов до университетов – стран с аграрной культурой. Для начала хотя бы тех, чей культурный, политический, экономический статус критически важен для глобализационных процессов данного этапа.

Поскольку взрослое неграмотное и полуграмотное население обучить не удастся, придётся налаживать мощную социальную программу, когда волонтёры будут обучать элементарным навыкам пользования техникой (от утюга до интернета – подобная программа уже давно работает, например, в Швеции, для иммигрантов) отдельных представителей местного населения, а те, в свою очередь, будут работать с населением, преимущественно просто выполняя за неграмотных граждан все действия, требующие определённых знаний. Кроме того, те же волонтёры должны будут организовать всемирную сеть диспетчеров, в он-лайне, решающих проблемы, с которыми не справятся местные новобранцы.

Но старшая часть населения, несмотря на все социальные услуги, неизбежно будет переведена на роль отверженных, которым просто помогают дожить до смерти и не ожидают от них какой-либо пользы для общества. Подобное отношение неизбежно распространится от волонтёров и представителей реформирующей стороны на местную молодёжь. Статус родителей, старейшин рода и старшего поколения вообще не просто понизится – он будет абсолютно разрушен. Общество разделится на две части – на тех, кого не ждёт ничего, и тех, кто имеет те или иные позитивные перспективы в будущем; на молодое и старое поколения.

Учитывая существующие культурные традиции стран Первой волны, перспектива разделения и противопоставления поколений равноценна национальной катастрофе, культурной революции. Необходимость быстрых преобразований и не оставляет иного пути. Здесь речь действительно идёт о полном вытеснении старого, «своего», новым, «чужим». И ожидать, что реформирование аграрных обществ извне обойдётся без сопротивления – совершенно необоснованно.

Это сопротивление вряд ли удержится строго в рамках реформируемых стран. Во-первых, государственные границы между такими странами крайне зыбки (и дополнительно ещё размыты вследствие перемещений то в одном, то в другом направлении потоков беженцев от очередного военного конфликта). Стало быть, для начала волна возмущения и сопротивления захлестнёт ближайшие страны, а затем и весь регион превратит в очаг напряжённости – если не в зону боевых действий. Во-вторых, бедность, безработица и постоянные вооружённые конфликты постепенно привели к созданию мощных, не поддающихся ассимиляции диаспор в развитых странах. Как только волна недовольства докатится до родственников местного населения, живущих за границей, следует ожидать не столько массовых акций протеста, сколько одиночных или групповых (относительно небольшими ударными бригадами) актов возмездия. То есть, вспышки терроризма.

Усугубится положение тем, что останавливать «неверных» во всём мире (вне зависимости от того, какая именно страна или международная структура будет отвечать за реформирование конкретного государства) из солидарности отправятся активисты религиозных и политических движений, отнюдь не принадлежащие к реформируемому сообществу.

Итак, при попытке активно воздействовать на культуру представителей аграрной цивилизации в одной стране, поднимутся на борьбу практически все страны Первой волны.

Однако процессы глобализации и информатизации не могут просто остановиться на пороге обществ Первой волны и ждать, пока те естественным неспешным путём придут к пониманию идей Третьей волны. Вмешательство неизбежно. Но методы, цели и идеология вмешательства должны продумываться самым тщательным образом для каждого случая. Тогда возникающие конфликты (а исключить их не удастся, разве что добиться меньшей интенсивности) будут конструктивными, ведущими к диалогу и нахождению более эффективных решений.

Так что старая мудрость опять оправдывает себя: хочешь мира – готовься к войне. Худшие варианты действительно лучше прорабатывать в теории, а не на практике.